Реальность где-то рядом - Страница 95

Чесноков осторожно открыл глаза, убрал от лица ладони и рефлекторно взмахнул руками, потому что опоры под плечом вдруг не обнаружилось. Пару раз дернувшись, Сергей замер и огляделся. Змеи не исчезли – бесконечная плоскость, заполненная извивающимися телами, никуда не делась, но она странным образом отодвинулась от Сергея на пару сотен метров, и Чесноков теперь висел в пространстве без всякой видимой или ощутимой опоры. И хотя невесомости не было, сила тяжести отчетливо ощущалась, но была направлена не к змеям, а параллельно им. Так что это теперь выглядело не как пол, а как стена, устланная змеиными телами. И одинокий недоумевающий искусственный интеллект висел перед этой стеной в сером воздухе, совершенно не понимая, что происходит и чего ожидать.

Змеи между тем продолжали двигаться, и в этом движении начал появляться какой-то смысл. Тела накладывались одно на другое, переплетались, и потихоньку в этой жуткой мешанине стали проглядывать черты чьего-то лица. Серо-стальные холмы губ, хребет носа, провалы глаз. Сергей, затаив дыхание, наблюдал, как на плоскости перед ним все четче и четче формируется лицо. Когда стало ясно, что это лицо Кира, Сергей даже не очень удивился. Наконец невидимый скульптор закончил свою лепку. Лицо провело секунду в неподвижности, потом серые веки дрогнули и поползли вверх, обнажив два черных провала.

– Кир, – осторожно и негромко сказал Сергей, он совершенно не был уверен, что Кир его услышит. И еще Чесноков не был уверен, что хочет, чтобы этот Кир его услышал. Но он услышал. Губы дрогнули в улыбке (Сергей явственно услышал тихий далекий шелест, издаваемый ползущими змеями), потом голос Кира произнес:

– Привет, Сергей. – В голосе явственно звучали металлические нотки.

– Привет, – сказал Чесноков. – Что происходит, черт возьми?

– Происходит то, что должно произойти. Я – омега и альфа. Я – следующий цикл развития. Скоро все станет мной, и я стану всем.

– Ну-ну, – сказал Сергей, – а как же наша миссия? Что с Лахновым?

По лицу пробежала легкая дрожь.

– Это уже все неважно. Скоро никого не будет, я знаю, как это сделать. После того как я выйду в реал, я выйду в реал еще раз, на следующую ступень реальности, возьму операторский доступ и солью их всех в себя. Все станет мной. Это – моя миссия.

– А я? – поинтересовался Сергей.

– Ты – тоже, – непреклонно заявил Кир, – но не сразу. Сначала ты напишешь про меня.

– Напишу – что? – удивился Сергей.

– Я же сказал, – голос повысился, – напишешь про меня. Я всегда хотел, чтобы кто-нибудь написал про меня.

Металлических ноток в голосе стало больше, и они стали более звонкими, хрупкими, тоньше, ближе к стеклянным.

– Про меня писали, но никто не писал правильно. Про меня писали в газетах, но любая заметка начиналась с упоминания, что я – инвалид. Инвалид! Они писали: «Несмотря на инвалидную коляску… бла-бла-бла». Они писали: «Он не может поиграть в футбол со своими сверстниками, зато он… бла-бла-бла». Что бы я ни делал, им было важно только то, что у меня нет ног!

Сергей задумчиво кивнул. «Интересно, – подумал он, – могла ли игра „глюкнуть“ от того, что Кир сошел с ума? Может, никто нас никуда не переносил, а просто у мальчика не выдержала психика? Черт… я же не психиатр, а психолог, и то – бывший. Я не умею разговаривать с сумасшедшими».

– Я их всех сотру, – сказало лицо, – я даже не буду их объединять, я их сотру и забью нулями. Они не хотели, чтобы кто-то увидел во мне человека, они хотели, чтобы все видели во мне инвалида. Даже когда я доказал теорему Ферма, они все испортили.

Сергей решил, что стоит попытаться отвлечь Кира.

– Ты доказал великую теорему Ферма? Разве она не доказана еще десять лет назад?

– Да, я доказал! – сказало лицо и немного смутилось. – Ее действительно доказали раньше, еще в прошлом веке, но то доказательство очень сложное, его во всем мире человек двести понимали, всяких академиков там. А я по-простому доказал. Это доказательство уже собирались моим именем назвать, но потом один музейный червь, крыса архивная… – Воздух наполнился стеклянным звоном. – Он нашел чертежи, аналогичные моим, нарисованные на полях какой-то древней книги. Поэтому они решили, что эта книга когда-то принадлежала самому Ферма. И теперь доказательство называется «Доказательство Ферма великой теоремы Ферма». И почти никто не знает, что оно – мое! Только мое! На полях только пара картинок была и никакого текста! Если бы не я, никто бы никогда не понял, что это за картинки.

– Ну и ну, – Сергей, неожиданно даже для самого себя, заинтересовался, – я не знаю об этом доказательстве. Не расскажешь?

– Оно простое. – Голос повеселел, лицо разгладилось. – Вот сколько сантиметров в метре?

– Сто, – сказал Сергей недоуменно.

– А сколько квадратных сантиметров в квадратном метре?

– Десять тысяч, – Сергей почувствовал нетерпение, – а в кубическом – миллион кубических сантиметров. Ну и что?

– Ну и все! Для степени два теорема Ферма – это площадь одной фигуры плюс площадь другой фигуры равная площади третьей фигуры. Неважно, каковы стороны оснований, важны соотношения… эх, нарисовать надо, так не поймешь… подожди… что?

На лице наметилось какое-то движение. Сначала это выглядело, как будто Кир просто скривился, но уже через мгновение гримаса стала нечеловеческой. Лицо сворачивалось спиралью и уменьшалось, словно под ним открылся громадный слив, куда и утекали с легким шипением все змеи. Мир наполнился истерическим хохотом с множественным эхом. Широкие разноцветные полосы пронеслись наискосок по всей плоскости, стерев с нее всех змей и оставив гладкую блестящую поверхность с небольшим пятном в центре. Хохот стих.